Глава 37. Поединок.


Утро явно не задалось. На самом-то деле, это было отличное, просто-таки классическое весеннее утро. Остатки ночной грозы унеслись прочь безвозвратно, пламенеющее лазурью небо щедро изливало солнечные лучи на всё окружающее. Такое утро создано для прогулок по лесу вдвоём, когда можно идти по тропинке, держась за руки, говоря ни о чём, или просто молча слушая веселый птичий гомон и вдыхая запах распускающейся молодой листвы. И такое утро вовсе не создано для смертельных поединков на мечах с великими тёмными магами, заброшенными в средневековье джинами с чересчур богатой фантазией.

Возможно, будь это утро хмурым, серым, дождливым, Гарри лучше удалось бы сосредоточиться на предстоящем поединке. Но ощущение силы и энергии, которой дышала обновлённая природа, заставляла его чувствовать себя все более расслабленным и изнурённым. Мысли разбегались кто куда, как непослушные овцы у рассеянного пастуха. Что было неудивительно, учитывая, сколь напряжённой выдалась последняя ночь, и что те несколько часов, которые он мог использовать для сна (как и советовал ему Снейп), он употребил совсем для другого, может, и более приятного занятия, но восстановлению сил отнюдь не способствующего. Скорее, даже наоборот. Удовлетворённое разморённое тело не желало воевать, в голове лениво, словно клёцки в бульоне, плавали какие-то вялые размышления о чем угодно, кроме дела. Гарри испробовал разные способы взбодрить организм – облился ледяной водой (по совету Рона), выпил чашку какой-то гадости по настоянию Снейпа (как и всё, изготовленное мастером зелий, жижа не радовала ни цветом, ни вкусом, ни запахом). Гарри охотно променял бы сие средство на бальзам Сулеймана-ибн-Дауда, которым потчевал его вчера Джим, но последний, как нашкодивший кот, спрятался неизвестно где, а тратить последние силы на его поиски Гарри не собирался.

Вчера они со Сьюки так и заснули на лавке в ванной комнате, едва успев одеться. Заснул, вернее, Гарри – прямо посреди очередной слезной попытки Сью убедить его отказаться от боя с Вольдемортом. Не решившись разбудить его, девушка так и просидела рядом весь остаток ночи, точнее, утра, устроив голову юноши на своих коленях и робко поглаживая непослушные черные волосы. Так их и застал Рон. Из всех троих он выглядел наименее смущённым, поэтому милосердно отведя взгляд от пунцовых физиономий друга и Сью, сразу взял быка за рога:
- Гарри! Ты обязательно должен взять мой меч! Пойдем, съешь завтрак, и потренируешься. Сер Кедоген говорит, меч отличный, но баланс у него необычный – нужно привыкнуть.

И началось. Вокруг завертелся вихрь из людей и событий, на которые Гарри пытался как-то реагировать, но получалось плохо. Он отдал Снейпу три увядшие асфодели послушника из Монмута и рассказал, при каких обстоятельствах нашёл их. На реакцию профессора он почти не обратил внимания, а вот тот, разумеется, не спустил такое вопиющее равнодушие к собственной персоне и высказался – в том смысле, что «пренебрежение к советам старших и излишне активная во всех отношениях жизнь приводят к очень плачевным последствиям – моральному и физическому истощению, например» (завидовал, наверное, гад) и попотчевал его взбадривающей микстурой.

Потом за него взялись Ровена, Годрик и Кедоген. Пока Гарри, подгоняемый советами последнего, приноравливался к чудесному мечу Рона, неожиданно тяжёлому и действительно непривычно сидящему в руке, двое основателей выбирали ему обмундирование, до хрипоты споря о дамасском методе ковки стали и способах скрепления кольчужных колец, употребляя непонятные слова наподобие «хауберк» и «бармица». Насколько понял юноша, Годрик доказывал преимущества более лёгких, чем кольчуга, пластинчатых доспехов, связываемых ремешками, а саксонка Ровена, питая недоверие ко всему новомодному, убеждала, что не может быть ничего лучше доброй старой кольчуги, изобретенной кельтами ещё Мерлин знает сколько веков назад.

С мечом ему неожиданно помог Рон, улучивший минуту и шепнувший на ухо:
- Плюнь на всю эту чушь про баланс и центр тяжести. Просто расслабься и слушай его, Эскалибур сам подскажет тебе всё, что надо.

«Эскалибур? – удивился Гарри. - Ну да, так ведь звали меч Артура. Может, мне тоже надо сообщить мечу своё имя? Нам ведь обоим предстоит поединок…»

- О, достойный меч Эскалибур, я, рыцарь Гарри, рад оказанному доверию и почту за честь сражаться вместе с тобой! - почти неслышно прошептал Гарри и дело пошло на лад, рука и меч обрели необходимую гармонию, начали двигаться плавно и сильно, даже тяжесть металла перестала ощущаться. Вроде как ритуал представления их с Эскалибуром друг другу подействовал.

Скоро ему начали мешать взгляды собирающихся на заднем дворе зрителей. Дин Томас, сидевший на корточках с неизменным куском пергамента и углём, смущал его меньше всего. Зато, как скрип метала по стеклу, раздражали столпившиеся у стены однокурсники, пялившиеся на него и перешёптывавшиеся, (особенно старались Лаванда и Парватти, словно нарочно вырядившиеся в приметные светлые платья – тоже праздник нашли!). Слизеринцев было заметно меньше, Крэбб и Гойл вообще не показывались (неужели стыдно стало за дружка?). Годрик и Ровена продолжали базарить, перебирая груду наколенников, поножей и прочего железа. Раздосадованный обилием зрителей и начавший уставать Гарри решил, что пока не дошло до примерки (а до этого было, похоже, ещё очень далеко) знатоки шлемов, кольчуг и щитов могут обойтись и без него. Подойдя к Дину, он спросил:
- Опять наш бравый рыцарь? Или основатели?

Дин молча показал ему набросок – на рисунке был Гарри - только голова, зато в разных ракурсах. «Кошмар, - подумал Гарри, - ну и рожа… Неужели у меня такое отсутствующее лицо?»

- Не очень-то бравый вид, да? – спросил он вслух. Дин промолчал, что не обнадёживало. Если у него в самом деле такой … потусторонний вид, неудивительно, что у Сьюки все утро наворачивались слёзы от одного взгляда на него. Хорошо, что Гермиона её увела. Гарри долго бы не выдержал этого зрелища. Обидно, что сам он так и не смог успокоить свою девушку (в груди сладко дрогнуло от такой формулировки…), но Гермиона, несомненно, справится куда лучше… Стоп. Надо думать о поединке. Что же, Мерлин дери, всё-таки с ним творится? Почему окружающие люди за редким исключением вызывают у него только злость и досаду? Словно он, Гарри, сидит в какой-то стеклянной колбе, отрезанный от всего мира, а остальные находятся на другой стороне, и смотрят, и ждут, чем все закончится? Отчего так? Неужели он подспудно чувствует, что проиграет и банально завидует тем, кто останется жить?

Гарри стало стыдно своих мыслей. Кто, как не он, виноват в том, что Вольдеморт вообще оказался здесь, в прошлом? Наверное, в министерстве, предписывающем магам немедленно сдавать найденных джиннов, и карающем за ослушание Азкабаном, сидят неглупые люди. И Дамблдор предупреждал, как опасны любые изменения в истории… Так что – расхлебывать всю эту кашу должен именно тот остолоп, который её заварил. То есть, он, Гарри Поттер. Мальчик-который-выжил (тьфу! ненавистное прозвище!), на которого с самого рождения столько людей возлагали свои надежды. Должен же он хоть как-нибудь их оправдать? Хотя бы попытаться? Пусть это случится почти за 900 лет до его рождения, пусть в его времени никто не узнает об этом, но он попробует победить Тёмного Лорда! Вдруг от исхода поединка зависит и будущее – то будущее, которое так недавно было его настоящим, в котором остался его Хогвартс, и родители Рона и Гермионы; в котором Дамблдор борется сейчас с дементорами. Для него будущее – не пустой звук, не абстрактное понятие, а реальные хорошо знакомые люди и их судьбы. Во имя этого будущего он должен сделать всё возможное. Гарри стиснул в кулаке украшенную мелкими рубинами рукоять меча. Но почему же периодически на него нападает это странное равнодушие, и все звуки доносятся, как через толстый слой ваты?

А может, это и есть боевой транс, о котором вещал Кедоген? Нет, в боевом трансе в голову не лезут абсолютно посторонние мысли, как например, вопрос, о чём сейчас беседуют стоящие у стены Валери и Снейп. На их лицах читались противоречивые чувства – некая неуверенность в синих глазах мисс Эвергрин и «я спокоен, мне всё равно» на каменной физиономии зельевара. Гарри устало опустил меч и направился к беседующей парочке. Надо же хоть парой слов перекинуться с мисс Эвергрин. Он был уверен, что и она хочет поговорить с ним перед… слово «смертью» внутренний цензор аккуратно заменил на «битвой».

- Кто бы мог подумать, что такое простое заклинание, как аппарирование, в другом веке работает совсем не так? Неужели рисунок созвездий так поменялся за это время? – услышал юноша конец фразы Валери.

- Не такое уж оно и простое, профессор, - проворчал Снейп, - вспомните – магам разрешается применять его только после достижения 18 лет. А что до причин, то рисунок созвездий остался практически таким же. Заклинание пришлось модифицировать из-за треклятой нейтронной звезды, взорвавшейся 50 лет назад. Через тысячу лет она превратится в Крабовидную туманность, а сейчас идиотский пульсар шпарит своим излучением на полную катушку, создавая жуткие помехи. Правильно сориентировать заклинание перемещения в таких условиях – сложная задача даже при наличии приборов, которыми я, увы, не обладал. Я чуть голову себе не сломал, пытаясь успеть решить эту проблему за имеющийся в моём распоряжении час, - профессор уставился на Валери, словно ломание головы в течение часа было вызвано исключительно её личным стервозным капризом.

- Знаете ли, мы тоже не лучшим образом провели этот час! - отпарировала Валери, - ожидание мучительной смерти со связанными руками вряд ли можно считать хорошим развлечением, – после этого она неожиданно сбавила тон и призналась:
- Но в любом случае, хочу вас поблагодарить, профессор. Я ведь ещё не сделала этого? Как бы то ни было, а спасением наших жизней все мы обязаны именно вам.

- Честно говоря, я тогда вообще вас не заметил – со стены замка не очень хорошо видно, да и ваш легкомысленный наряд сделал вас неотличимой от ваших же студенток, - Снейп не удержался от едкой реплики, к тому же явно противоречащей истине – мисс Эвергрин со своим белым платьем и высоким ростом даже со стены была заметнее знамени. (Но Гарри мог поклясться – профессор был тронут непривычно мягким тоном Валери).

- К тому же, вроде, вы должны были остаться на Инисавале, в роли законной жены этого… принца. Так что я спасал в первую очередь так называемых «детей». Кстати, вы напрасно продолжаете относиться к ним, как к детям – мы вчера уже обсуждали это. (Гарри был уверен, что в обсуждении речь шла именно о нём). Как вы могли убедиться, коллега, ни Годрик, – Снейп поморщился, - ни Ровена детьми их не считают – по крайней мере в нашем понимании.

В этот момент мисс Эвергрин увидела тихо подошедшего Гарри, и очевидно, поэтому пропустила выпад собеседника мимо ушей. Отвернувшись от Снейпа, она грустно улыбнулась юноше, и он был благодарен за то, что она не стала разыгрывать неестественную жизнерадостность. Никакого нарочито бодрого «доброе утро, Гарри!» - от Парватти или наивно-детского «Мы верим в тебя!» - от Клары.

- Я смотрела, как ты тренировался. У тебя хорошо получается. Устал? – она озабоченно проинспектировала взглядом всего Гарри – от макушки до пят, и покачала головой. Видимо, осталась не слишком довольна осмотром.

- Немного, - Гарри кивнул, раздумывая, как бы поудобнее увести мисс Эвергрин от Снейпа – почему-то он был уверен, что разговор о ночных приключениях с участием Глора лучше провести подальше от его ушей. Но Валери сама облегчила ему задачу:
- Пройдёмся? Может, поднимемся на стену? Тебя не обескуражат масштабы норманнского войска?

-Нет, - удивлённо пожал плечами Гарри (она что, держит его за малолетнего слабонервного слюнтяя? Или за девчонку?) - я же уже видел их ночью.

- Ах, да, вы же пролетали прямо над ними! Это была твоя идея – лететь спасать Гермиону? Или Рона?

- Обоих, - честно ответил Гарри и нахмурился: надежда, что предстоящий бой с Вольдемортом спасет его от выволочки за ночную эскападу, испарялась.

- Ну что я могу сказать, - вздохнула Валери, - надо бы конечно, выругать тебя как следует, но в итоге все хорошо, что хорошо кончается. Вообще-то, вы – молодцы, - признала она. – Гермиона мне все уши прожужжала, какие вы с Роном храбрые и мужественные.
Гарри смутился от неожиданных похвал и поспешил перевести разговор:
- Мисс Эвергрин, я ночью видел Глора: я встретил его и Добби на поляне, где раньше было святилище друидов. Вы знаете это место?

К его удивлению, Валери утвердительно кивнула:
- Да, я слышала об этом от Ровены. Она сказала, что там хорошо концентрируется энергия. Ты не отвлекайся. Ты же хотел мне рассказать про свои приключения с самого начала? (Вообще-то Гарри хотел остановиться только на встрече с Глорианом.)

- Вам же, наверное, Снейп вчера всё рассказал, - угрюмо предположил Гарри

- Профессор Снейп, - поправила Валери, - нет, профессор рассказал мне только то, что сам слышал и то очень вкратце. К тому же и ты, подозреваю, поделился с ним отнюдь не всеми подробностями, - Валери лукаво сощурилась, потом опять посерьёзнела – Да, мы с профессором весь вечер обсуждали эту ситуацию. Ваше с Роном исчезновение вызвало большой переполох.

Они добрались до лестницы, ведущей на восточную стену и начали подниматься. Валери, шедшая впереди, замолчала, и Гарри задал волнующий его вопрос:
- Но вы же не подумали, что я сбежал от Вольдеморта?

- Нет, - бросила Валери через плечо, в голосе сквозило удивление. – Я бы уж скорее обвинила тебя в безрассудности, нежели в трусости… Осторожнее, Гарри, тут нет ступеньки…

«Ну это уже переходит всякие границы, - подумал Гарри – опекают, прямо как инвалида. Мозга…»

- Да, когда барон предложил поединок и назвал твоё имя, а потом поднял забрало… - продолжила опекунша, нервно встряхнув головой, отчего отросшие золотистые волосы разметались на спине. - Это был убийственный сюрприз.

- Да уж, особенно, когда выяснилось, что меня нет на месте, - пробурчал Гарри себе под нос, но Валери услышала и остановилась.

- Ты знаешь, Гарри, - серьёзно сказала она, - мне стыдно тебе в этом признаваться, но я почувствовала облегчение, когда выяснилось, что тебя нет в замке. Я, как твой опекун, вовсе не в восторге, что тебе предстоит такое испытание. Я вообще изначально была против того, чтобы позволить тебе выйти на поле против Вольдеморта, но Годрик и Ровена были другого мнения, - Валери помедлила, - и профессор Снейп тоже. Здесь вы все уже не дети. И сами отвечаете за свой выбор и свои решения. Так что глупо было бы утирать вам сопли и пытаться уберечь вас от…, - она не закончила, и торопливо двинулась вверх по каменным ступеням. Гарри старался не отстать.
- А если бы я не вернулся? – спросил он и поправился. – Не вернулся бы вовремя?

- Мы обсуждали это, - не глядя, кинула мисс Эвергрин. – Северусу пришла в голову идея использовать заклинание трансфигурации, и он предложил заменить тебя и сразиться с бароном в твоём облике. Но потом наш бравый шотландец убедил профессора, что он сам лучше владеет мечом.

«Ого, какие страсти тут бушевали, – подумал Гарри. Снейп согласился быть трансфигурированным в него, Гарри – это дорогого стоит!»

Словно эхо, мисс Эвергрин продолжила его мысль:
– Видишь, какая конкуренция возникла за право побыть тобой. Но с учётом того, что Слизерин на стороне барона, такой обман был бы раскрыт… Гарри, скажи мне одну вещь, – она вдруг обеспокоенно обернулась, - ты точно понял из разговора Слизерина, что Вольдеморт лишился своей колдовской силы? Это очень важно, на этом построена вся наша стратегия твоего поединка.

- Ваша стратегия? Моего поединка? – повторил Гарри, не веря своим ушам. - Можно мне, как наиболее заинтересованному лицу, узнать о ней поподробнее? – язвительно осведомился он, ступая на последнюю ступеньку - лестница закончилась. За каменными зубцами расстилалось некогда зелёное, а теперь сплошь истоптанное лошадьми поле. В душе юноши снова начало закипать раздражение. Почему он ничего не знает, почему вопросы, напрямую его касающиеся, обсуждают без него?

- Ну, - замялась Валери, отводя глаза, - может быть, тебе лучше не знать об этом? Это больше касается тех действий, которые предпримем мы с профессором Снейпом, - ресницы на мгновение поднялись, взглянув на Гарри со странным, испытующим выражением. - Да, я забыла спросить: тебе ведь подобрали подходящую кольчугу и доспехи?

Это новое использование его, Гарри, в пассивном залоге, словно он был не более, чем предмет мебели, нуждающийся в достойном чехле, окончательно взбесило юношу.

- Чёрт подери! – заорал он, привлекая внимание солдат, что-то делавших внизу, напротив поднятого моста. Норманны прекратили свою деятельность и стали указывать на него друг другу. Но Гарри это не волновало, он бушевал:
- Что, в конце концов происходит?! Разве это не мой поединок? Почему я должен чувствовать себя марионеткой?! Или – как с Вольдемортом биться, так я уже взрослый, а как посвящать меня в ваши супер-секретные планы, так «тебе лучше не знать об этом, малыш» ? Имею я право знать, что вы собираетесь предпринять? А может быть, я не согласен?

Гарри перевёл дух и вдруг заметил, что на лице Валери играет ликующая улыбка. От изумления он поперхнулся. Валери оперлась спиной о каменный выступ, успокаивающе махнула рукой и произнесла:
- Наконец-то я вижу, что ты в нужной форме. Извини, что пришлось разозлить тебя, это был необходимый эксперимент, хотя, быть может и чересчур жестокий. Я видела, что ты спишь на ходу, либо витаешь где-то далеко – а с таким настроением на поле боя делать нечего, согласен? Теперь ты в норме и можно, наконец, поговорить о деле. Ты как?

Ошеломлённый Гарри, не найдя, что ответить, буркнул нечто невразумительное. Его провели, как мальчишку. Но в целом, он был только благодарен – «бульонное» настроение как рукой сняло, и сейчас, глядя на вражеский лагерь, он ощущал радостное, гневное возбуждение, он был готов к схватке. Противник внизу меж тем тоже готовился – фигурки норманнов сновали туда-сюда, как трудолюбивые муравьи, одни втыкали шесты и знамёна по краю поля, предназначенного для предстоящего поединка, другие строили непонятные сооружения, то ли осадные башни, то ли ещё что, третьи у края рва сколачивали плоты. Но обитатели замка тоже не дремали – один из почти готовых плотов на глазах у Гарри плавно взмыл вверх, и подобно памятному ковру-самолёту, горделиво покачиваясь, полетел вглубь поля, где и рухнул, придавив собой вражеский шатёр (к сожалению, пустой). Второй плот под шумок уполз и плюхнулся в ров, подняв тучу обжигающих брызг, вызвавших взвизги и ругань в стане строителей.

С удовлетворением понаблюдав, как обескураженно суетятся незадачливые плотогоны, Гарри повернулся к Валери.

- Так ты готов меня выслушать? Вижу, что готов, - улыбнулась она. – Так вот. Прежде всего, пойми, что пока Вольдеморту от тебя что-то нужно, пока он надеется вернуть с твоей помощью свои способности, тебе ничего не грозит. Ни один маг в здравом уме и памяти не захочет жить сквибом. А ты, как я поняла из того, что мне вчера пересказал профессор Снейп, его единственная надежда. И он с этой надеждой так просто не расстанется. Так что сразу он тебя не убьёт. Следовательно, твоя задача: во-первых, не дать ему того, что он хочет получить, а значит, удержаться от соблазна применить магию, а во-вторых, попытаться использовать своё преимущество – кельтский кинжал. Попробуй подобраться к нему и ударить в щель между доспехами. Он будет тебя провоцировать использовать палочку, а ты должен устоять, понимаешь?

- Может, тогда мне вообще не брать её с собой? – предложил Гарри. В памяти было слишком живо воспоминание о том, как он чуть не шарахнул барона запрещённым заклинанием.

Валери отрицательно покачала головой:
- Нет, Гарри, без палочки ты останешься совсем беззащитным. А вдруг Вольдеморт задумал какую-то каверзу и поведёт нечестную игру? С палочкой у тебя хотя бы останется шанс улизнуть. Да, собственно этого и касается наш план. В самом крайнем случае появимся мы с профессором – он уже разобрался с аппарированием – и украдём тебя из-под носа Вольдеморта. Гарри, ты меня слушаешь?

- Я весь внимание, - Гарри слегка поморщился. Приятно, конечно, что о его безопасности так заботятся, но забота эта опять превращала его в слепого кутёнка, которого кто-то собирался спасти от утопления, выхватив из воды за шкирку. Именно такие ассоциации вызывала у Гарри перспектива быть аппарированным под мышкой у Снейпа.

- Для этого мы должны договориться, - настойчиво продолжала Валери, - Гарри, да посмотри ты на меня! Норманны никуда не денутся… к сожалению… О, Мерлинова задница! - она добавила к этому ещё кое-что, абсолютно непечатное, с треском рвущейся ткани выдернув из каменной щели застрявший край платья. – Извини…

- Да. Я что, должен подать какой-то знак? – тоже сквозь зубы процедил Гарри. – Типа, спасите-помогите, заберите меня отсюда?

- Именно так! – отрезала опекунша. – Твоя ирония здесь неуместна. Мы не в игры играем, и рисковать твоей жизнью из-за пустой бравады не будем.

- Хорошо, - сдался юноша. – Пусть будет по-вашему. Когда я пойму, что ситуация крайняя, я вытащу палочку и засвечу зелёный огонёк – это будет видно? Надеюсь, это не поможет Вольдеморту вернуть себе магию? - в глубине души Гарри был уверен, что ему не придётся прибегнуть к этому средству. Он вообще не собирался звать на помощь.

- Я уверена, что мы не пропустим такой сигнал, - согласилась Валери. - А насчёт Вольдеморта и его волшебной силы, я думаю, реально ему сможет помочь только «Авада Кедавра» в твоём исполнении. Понимаю, что он только её и заслуживает, но сейчас не тот случай. Справишься?

Гарри пожал плечами. Он уже один раз чуть не совершил эту ошибку. Но теперь – другое дело, предупреждён, значит, вооружён. Он не допустит, чтобы из-за его глупости в прошлом возник исторически незапланированный чёрный маг и наворотил дел. Тем более, убеждённость Валери, что Вольдеморту не выгодно убивать Гарри, имела под собой основания. Значит, надо выждать, и в удобный момент ткнуть проклятого барона священным эльфийским оружием. Или мечом Рона? Нет, всё-таки лучше кинжалом, меч – предназначение Рона, а кинжал достался ему, Гарри.

От размышлений юношу отвлёк раздавшийся от вражеского лагеря возмущённый вой. Он увидел, что Валери стоит, пристально уставившись на груду деревянных лестниц, видимо, приготовленных для штурма. Лестницы были охвачены пламенем, причём, похоже, магического происхождения, так как предпринимаемые норманнами попытки потушить огонь не имели успеха. Довольный, как у кошки, безнаказанно стянувшей хозяйский окорок, вид мисс Эвергрин наводил на мысль, что она имеет какое-то отношение к произведённым разрушениям.

- Это вы? – поспешил уточнить Гарри, - как это вам удалось?

- Да. Заклинание драконьего дыхания, - Валери казалась слегка смущённой. – Нужно представить себе дракона, дышащего огнём на тот предмет, который ты хочешь поджечь. Вроде бы просто, но реально мало кто им владеет. Мне, помнится, оно раньше удалось только один раз, на пятом курсе. После того, как мы повздорили с профессором Снейпом относительно тонкостей ммм… приготовления противоехидного зелья. – Она мечтательно подняла глаза. - Помнится, тогда я испепелила в прах стопку учебников по зельеварению и самый большой котёл. Пришлось выписывать всё из Лондона…

Норманны вопили, столпившись вокруг догорающих останков лестниц. Один их них что-то скомандовал, махнув повелительно рукой, и десяток солдат, вооружившись топорами, направился к лесу на заготовку стройматериалов для новой партии.

- Пора возвращаться, Гарри, - вздохнула Валери. Её боевой задор угас, и она заметно погрустнела. – Давай спустимся по другой лестнице, внутри стены, а то эта чересчур крутая и раздолбанная. Расскажи мне, всё-таки, что ты услышал от Глориана.

Пройдя по стене немного вперёд, они нашли проход, ведущий вниз через каменную толщу. Гарри зажёг факел и пошёл первым, рассказывая о вчерашних событиях и одновременно освещая дорогу – ступеньки этой лестницы оказались ничуть не менее крутыми и выщербленными.

Валери слушала его молча, лица Гарри не видел, и не знал, насколько тяжёлым был для неё рассказ. Он спускался, не оборачиваясь. Пламя факела в его руке начинало трепетать всякий раз, когда они проходили мимо бойниц, в столбах света, вырывавшихся из них, танцевали пылинки. Он уже закончил говорить, но лестница всё не кончалась, и Валери всё не нарушала возникшей тишины.

- Мисс Эвергрин, - решился он вдруг, - вы не жалеете, что расстались с Глором? Вы ведь из-за нас это сделали?

- Почему ты так решил, Гарри? – негромко прозвучало из-за спины.

- Вы когда-то говорили, что у человека есть три самых главных принципа: долг, любовь и совесть. Вы за Глора замуж собирались из-за долга или из-за любви?

- Гарри, на это вопрос я уже тебе отвечала, помнится…- раздражённо сказала Валери.

- Я помню… Но что же тогда заставило вас поменять решение? Ещё более сильное чувство долга? («Или другая любовь» - мысленно закончил Гарри, ему всё более правдоподобным казалось дикое раньше предположение, что Валери неравнодушна к сварливому зельевару).
- Или вы разочаровались в принце? – наконец, рискнул он закончить.

Валери еле слышно усмехнулась:
- Разочаровалась? Ну, если всё кошмарно упрощать, то да, можно и так сказать. Просто в нашем мире Глориан казался… нет, наверное, был другим. Более похожим на нас, более понятным. А когда он оказался среди других эльфов, я осознала, насколько все они далеки от людей… Да что я тебе говорю, ты и сам всё понимаешь…

В голове Гарри мелькнула картинка – эльф с непроницаемым лицом отрубает троллю волосатую руку, а потом единорог тяжёлыми копытами превращает упавшее жирное тело в кровавое месиво; картинку сменила следующая – прибытие на Инисаваль, и множество серебристых невесомых теней, бездумно следующих мысленным приказам своего принца. Не люди, нет. Пчелиный рой. Такой же хорошо организованный и безжалостный.

- Но не это понимание заставило меня нарушить клятву, - продолжила мисс Эвергрин очень тихо – Гарри еле её расслышал. – После рождения сына Мэри и Аржантейля сама клятва потеряла смысл. Эльфам оказались не нужны такие потомки… Судьба народа эльфов больше не зависела от нашего брака с Глором. И понятие долга ушло из наших отношений, остались только два человека с их личными желаниями… - Валери резко осеклась, Гарри услышал, как она нервно сглотнула застрявший в горле ком.

Лестница кончилась.

***

Зрелище, открывшееся глазам Гарри и Валери, когда они вышли на внутренний двор замка, впечатляло. Посередине подобно пирамиде Хеопса высилась гора металлолома, состоящая из шлемов, кольчуг, мечей и копий, как выделяющихся своей новизной, так и поражающих ржавостью. Вся мужская половина обитателей Хогвартса (ну может, за немногим исключением), собралась вокруг этой кучи. Гарри с трудом различал своих современников и коренных обитателей XI века – юноши облачались в доспехи, которых на всех не хватало, поэтому кое-кто щеголял в одном простёганном кожаном жилете с накладками, кто-то красовался в латном нагруднике и поножах. На перевернутом щите сидел Теофилус в кольчужном капюшоне, козырёк которого наезжал ему на нос и проворно строчил что-то в разложенном на коленях свитке. Рядом с ним возвышалась фигура рыцаря в полном воинском облачении, рыцарь задумчиво смотрел куда-то в небо, опираясь на копьё, Гарри вдруг понял, что это Рон и был потрясён: доспехи придали его долговязому другу величавости и статности, достойной королей древности.

А в стоящей рядом с Роном огненноволосой валькирии Гарри с удивлением узнал Джинни. Девушка заметила его и махнула ему рукой в латной перчатке, привлекая его внимание к забавной сценке: Клара Ярнли с Севериной на плече, размахивала огромным зазубренным мечом и что-то вещала, обращаясь к двум тушам, в которых едва можно было опознать Кребба с Гойлом. Малфойские прихвостни по примеру остальных обряжались в доспехи – хотя, если вдуматься, их жировая прослойка сама по себе служила неплохой защитой. «Такой слой сала не всякая стрела пробьёт – разве что арбалетная», – подумал Гарри и хотел поделиться этой незамысловатой шуткой с мисс Эвергрин, но та незаметно исчезла.

Гойл тем временем пытался натянуть на свою слоноподобную ножищу стальной башмак со шпорой. На его беду, обитатели средневековья отличались изяществом телосложения и почти поголовно обладали аристократически маленькими ногами, а посему все попытки Гойла раз за разом терпели неудачу.
- Помоги, - обратился верзила к своему собрату, потрясая не желавшим сдаваться башмаком. Кребб взял непокорный предмет обуви и послушно нагнулся. Гарри не видел, в чем именно заключалась его помощь, но пыхтение слышалось громкое и трудолюбивое.

- Нет, Кребб, в Золушки тебя точно не примут, - откомментировала процесс Клара, как и прочие, с интересом ждавшая, чем закончится это фетишистское представление.
- Заткнись, малявка, - рявкнул Гойл.
- А ну-ка повтори, что ты сказал! – возмущённо потребовала Клара.
Видимо, вместе с Малфоем его телохранителей покинул и кураж, поскольку в ответ Гойл пробурчал что-то невразумительное, явно не желая связываться, тем более, что за спиной Клары вдруг вырос Алистер Макъюэн. Но клариной белке явно показалось, что к её хозяйке отнеслись с недостаточным пиететом. Она неожиданно она покинула плечо Клары и одним прыжком оказалась на макушке Гойла. Для начала она в целях удержания равновесия яростно вцепилась ему в волосы, а затем произвела карательный маневр – пребольно укусила свой насест за ухо. «Насест» взревел, как страдающий хроническим бронхитом осёл, и резким взмахом толстой руки оправил белку в бреющий полет (сам при этом приземлившись на пресловутый башмак, воткнувшийся шпорой в его филейную часть).

К несчастью, именно в этот момент к месту действия подъехал Годрик Гриффиндор при полном боевом параде… Сложная кривая полета Северины пересеклась с траекторией движения годриковского коня, острые когти впились в нежную шею лошади как раз в том месте, где её не прикрывали доспехи (да-да, конь Гриффиндора тоже был почти целиком покрыт сверкающей на солнце броней!). Отчаянно заржав и дико скосив фиолетовый глаз, жеребец взвился на дыбы, не ожидавший такого демарша Гриффиндор вынужден был, дабы не свалиться, прижаться к лошадиной шее. Тем не менее, Основатель и тут показал себя самым достойным образом – мощным движением руки осадил испуганное и разозлённое животное, после чего резким окриком окончательно усмирил коня. Гарри пришёл в невольный восторг, наблюдая, как Годрик неторопливо и величественно спешился, откинув небрежным жестом свой роскошный красно-золотой плащ.

А полузатоптанная кларина белка кинулась искать спасения из-под конских копыт и нашла его за шиворотом у хозяйки. Последней это явно понравилось не больше, чем коню Гриффиндора, но юная герцогиня не стала вставать на дыбы, ограничившись тем, что скорчила гримасу завзятого зооненавистника и пробормотала какую-то нецензурщину.

Всё это было очень забавно, и Гарри охотно поглазел бы ещё, но в этот момент его заметил и дружелюбно, но непреклонно взял в оборот Годрик Гриффиндор. Гарри было выдано обмундирование, без которого ни один уважающий себя рыцарь не может принять участия в турнире. Ему пришлось с помощью Колина Криви (одному справиться с этим было невозможно) напялить на себя все подобранные для него причиндалы: кожаную куртку с металлическими пластинами, тяжелый боевой доспех с усиленным левым наплечником, к которому крепился миндалевидный щит из дубовых досок, обитых кожей; наручи, поножи и сапоги, шлем с кольчужной сеткой сзади для защиты плеч и шеи, которая, как понял Гарри, и носила название бармицы. Когда общий вес надетого на него превысил тридцать килограммов, Гарри взмолился:
- Я в этом и с места-то не сдвинусь, не говоря уж о том, чтоб мечом орудовать!

- Мечом не орудуют, а защищают свою честь, - наставительным тоном поправил его Годрик, но возражение принял и задумался. После непродолжительной дискуссии с подошедшим сэром Кедогеном решили ограничить наряд Гарри испанской кольчугой из личных запасов Ровены, шлемом и поножами. Затем началось обсуждение правил поединков. В отличие от турнира, где победителем считается выбивший противника из седла, закон «божьего суда» позволяет враждующим сторонам продолжить бой на земле до тех пор, пока один из соперников не будет повержен. Годрик обещал Гарри самую лучшую лошадь из хогвартских конюшен – крепкую мышастую шестилетку. После летнего общения с Риоком Гарри очень прилично ездил верхом, но его не учили выбивать врага из седла. Менторов это не смущало. Гриффиндор снова сел на коня, демонстрируя турнирные приёмы.

- Он поскачет на тебя вот эдаким манером, и постарается ударить копьём в левое плечо, сюда, видишь, слой металла здесь в два раз толще, - шотландец придержал коня, в самом деле вознамерившегося затоптать Гарри, и легонько ткнул юношу мечом. - Но оплечье тебя не спасет, на тебе нет доспеха, только тоненькая кольчужка, её копье пробьет как нечего делать. Ты должен принять удар на щит, ну-ка, попробуй. Да, вот так. Сам даже не пытайся сбить барона, - поучал Годрик Гарри, - он гораздо тяжелее тебя, разом слетишь с лошади…

- Может быть, это окажется к лучшему, - возразил Кедоген. - Поскольку сэр Гарри гораздо легче своего противника, ему следует как можно скорее оказаться на земле, где небольшой вес даст ему преимущество.

Годрик почесал в затылке, зрительно оценивая Гарри, как рачительный хозяин, присматривается к гуляющим по двору гусям – какого пожирнее зарезать к пиру? – и согласился:
- Раз нельзя сбить с коня противника, значит, нужно поддаться и упасть самому.

- Намеренно упасть?!! Это противоречит правилам честного рыцарского поединка! - маленький кругленький сэр Кедоген отчаянно замахал руками, бряцая при этом кольчугой и тряся тараканьими усами.

- Противоречит, - подтвердил Гриффиндор, - но в данной ситуации мы имеем право применить военную хитрость. Упасть нужно грамотно, а не повиснуть вверх тормашками подобно полному идиоту, как, помнится, один мой приятель на турнире в Уимблдоне… Значит, во-первых: никаких шпор, чтобы не зацеплялись за что попало, во-вторых: ноги успеть вовремя вытащить из стремян…

Грри внимательно слушал и одновременно шарил по двору глазами, ища Сьюзен, но не находил её. Не было и Гермионы. В глубине двора Валери беседовала со Снейпом, потом оба удалились чуть ли не под руку, а на их место сверху с крепостной стены спустилась Ровена Рэйвенкло. В это же самое время из боковой калитки замка вышла Хельга Хуффльпуфф. В руках у маленькой старушки был огромный старинный лук, за плечами – потёртый колчан, а вид у нее был до смешного решительный. Она огляделась и уверенно засеменила к Гриффиндору.

- Хельга! – поморщился, заметив её, Годрик. – Только не говори, дорогая, что…

- Мой муж защищал этот замок от нападений местных танов ещё в те времена, когда вы его только строили, - возмутилась мистрисс Хуффльпуфф и потрясла луком перед самым носом Годрика, чуть не сбив его с лошади. – Разве я не могу заменить его?

- Дорогая, - увещевающим голосом начал Годрик, отвернувшись, наконец, от Гарри. – Послушай, я, да и все мы, очень ценим твою решимость, но нет никакой необходимости…

Дальнейшую часть этой речи Гарри услышать не пришлось, поскольку на него налетел, чуть не сбив с ног, Невилл в съехавшем набок шлеме и болтающемся на одном шнурке наруче.

- Гарри! – заговорил Невилл, из-под козырька шлема возбуждённо сверкал его левый глаз, - я должен сказать тебе кое-что очень важное, - он поправил шлем, и уже два круглых, словно у Хедвиги, глаза уставились в лицо Гарри. – Это касается мыслечтения!

- Чего? – Невиллу таки удалось удивить Гарри.

- Ты ведь знаешь, что Тот-кого… то есть, Вольдеморт – ментолегус?

Гарри заинтересованно кивнул, краем глаза заметив, что слезший с коня Годрик полуобнял Хельгу и продолжает ей что-то втолковывать.
- Да, но какое значение это имеет сейчас? Он же лишился всех магических способностей…

- Подожди, - заторопился Невилл, хотя Гарри и не думал перебивать его, - это не совсем так. Эти способности могут быть и у магглов, просто они редко умеют ими пользоваться, а наличие магической силы просто даёт тебе больше возможностей использовать свой дар сознательно, управлять им…

- А тебе-то откуда всё это известно? - не переставая удивляться, спросил Гарри.

- Я… мне, - смутился Невилл, теребя шнурок наруча, - понимаешь, у меня тоже имеются эти способности, совсем небольшие, но Ровена считает, их надо развивать. И мы с ней занимаемся, то есть, занимались, теперь уже это невозможно. На поляне, где раньше было святилище колдунов, имеющих дело с природной магией. Ровена говорит, сами колдуны давно вымерли или ещё что с ними произошло – она какими-то намёками изъясняется, я так и не понял, что с ними конкретно случилось. Там, на поляне, много больших камней, менгиров, вокруг них облако энергии, поэтому возле них всё легче и быстрее получается. Ровена говорит, я делаю успехи!

Вот и объяснение отлучек этой парочки! Значит, Ровене известна магия сооружений друидов – интересно, откуда она про них знает, может, они – её предки? Гарри кинул взгляд на Ровену, словно надеясь прочесть на её лице подтверждение своим догадкам, но прекрасная саксонка, хмурясь, объясняла что-то Рону и братьям Эгбертам.

Ну надо же, а Гарри раньше подозревал, что Ровена обучает Невилла обращению с оружием! Впрочем, чтение мыслей – тоже оружие, да ещё какое. Гарри озабоченно вздохнул. Однако, какое неприятное известие: Вольдеморт может и сейчас читать его мысли. Придётся блокировать разум, иначе противник узнает о кинжале, чего допустить нельзя ни в коем случае. Еще знать бы, как закрыть свои мысли от магла, вернее, сквиба-ментолегуса: так же, как и от метолегуса-волшебника или есть какие-то особые приёмы?

Гарри спросил об этом у Невилла.

Невилл просиял:
- Так я об этом и хотел тебе сказать! Маглы читают мысли по глазам, то есть, им нужен зрительный контакт. Если ты не будешь смотреть ему в глаза…

- Как я могу не смотреть ему в глаза?! – возмутился Гарри. – Ты же прекрасно знаешь: невозможно вести бой, не глядя в глаза врагу! (Что-что, но это простое правило Гарри хорошо усвоил ещё из уроков Глора, в доме на пустоши: намерения противника нужно предугадывать не по движениям, а прочитывать их в его зрачках.)

Невилл сбился, с озадаченным видом он принялся поправлять шлем, а потом выдал новую грандиозную идею:

- А если что-нибудь сделать с твоими очками?

- Точно! – Гарри хлопнул себя по лбу, вернее, по шлему.

С воплощением грандиозной невилловской идеи в жизнь дело обстояло не так просто, как казалось. Гарри и Невилл вспотели, но добились только одного: стекла гарриных очков приняли радикально малахитовый оттенок; к сожалению, сквозь них по-прежнему прекрасно просматривались глаза обладателя, ещё более зелёные, чем обычно.

- Как-то не очень получается, - честно оценил Невилл результат совместных усилий.

- Да уж. С зелёными стёклами ты смахиваешь на больного глаукомой, - прервал их мучения решительный голос Гермионы. - Дайте-ка мне.

Гарри безропотно, как некогда на первом курсе, протянул ей очки, вновь окинул взглядом двор.
- А где Сьюзен?

- Я уговорила её прилечь в комнате девушек, и она заснула.

Гарри разочарованно кивнул, сам толком не понимая, что преобладает в его ощущениях – досада, что он не увидит Сьюки в такой ответственный момент – или облегчение, что также он не увидит и её заплаканных глаз и не услышит безысходных вздохов. Гарри был уверен: душераздирающая прощальная сцена отнюдь не подняла бы его боевой дух. От этой картины, даже нарисованной всего лишь его воображением, у него защипало под веками, и он явственно ощутил тяжесть камня, бухнувшегося ему на сердце.

Пока Гарри изо всех сил пытался справиться с приступом незапланированной депрессии, на плечо ему легла неожиданно тяжёлая рука Рона:
- Что это тобой случилось, приятель? Только что ты был абсолютно в норме, я видел, а теперь от твоего вида просто выть хочется?

- Да нет, всё в порядке, просто в глаз что-то попало, - соврал Гарри.

Если бы он поднял голову, то увидел, что якобы спящая Сью сухими отчаянными глазами следит за ним из окна замка, прижав к груди стиснутые кулачки. Но в этот момент Гермиона как раз потребовала растолковать ей подробно, чего же они, в конце концов, хотят добиться от очков, и Гарри пустился в объяснения.

Посерьёзневшая Гермиона начала колдовать над очками, а Невилл пялился на неё с открытым ртом, как на фокусника экстра класса, собирающегося извлечь из ниоткуда живого кролика. С улыбкой наблюдая эту сценку, Гарри вдруг заметил: что-то в облике Гермионы цепляет и останавливает его взгляд, порождая ассоциации с прекрасной, бурной весенней грозой… А, вот что – она надела новое платье! Шерстяное, глубокого, густо-синего цвета, Гарри раньше не видел на ней этого наряда, чрезвычайно ей шедшего. Гарри невольно залюбовался: жаркое майское солнце бледным золотом заливало её лицо и руки, огнём вскипало в каштановых волосах, радужные блики играли на завитках. Губы сосредоточенные шептали заклинания, почти касаясь стёкол гарриных очков.

«Всё-таки Рон – дурак, - подумал Гарри, любуясь девушкой, - как можно было променять нашу Гермиону на ту манерную фифу. Абсолютно беспринципную, и к тому же дочь Вольдеморта…»

- Ну вот, я думаю, получилось именно то, что надо, - Гермиона протянула Гарри очки, стёкла которых превратились в нестерпимо сверкающие зеркала. - Если у Вольдеморта есть комплекс собственной невыносимой грандиозности, он сможет полюбоваться на своё ослепительное отражение. Но твоих глаз он не увидит ни в коем случае. Даже у Джеймса Бонда последней модификации не было таких! А для тебя всё будет по-прежнему.

Гари восхищённо поднёс очки к глазам, действительно, изнутри ничего не изменилось, только солнечных бликов вроде как стало поменьше.
- А это что? – растеряно переспросил он, попытавшись надеть очки и обнаружив какой-то шнурок, привязанный к их дужкам.

- Знаешь поговорку: «на магию надейся, но и сам не плошай»? Так будет надёжнее: не слетят с головы ни в какой ситуации. И верёвочка самая обыкновенная - из моих волос, если тебя это не смутит. Шнурок, которым я обычно стягиваю хвост…

Сконфуженный Гарри попытался подыскать необходимые слова, но ничего на ум не приходило. Его спас Невилл, застенчиво шепнувший Гарри на ухо чрезвычайно конфиденциальным тоном:

- Знаешь, Гарри, я думаю, у тебя всё получится. Должно получиться. Потому что ведь Вольдеморт идёт против течения, а история этого не любит, и она будет сопротивляться. А ты хочешь избавить историю от Вольдеморта, поэтому ты прав, а он не прав, и значит, тебе всё должно удаться…

- История будет сопротивляться? Что ты хочешь этим сказать, Невилл? – нахмурился Гарри.

- Он хочет сказать, Гарри, - вдруг пояснила Гермиона, - что у истории есть своя инерция. И Вольдеморт, пытаясь изменить прошлое, действует против силы инерции, а ты наоборот – собираешься всё вернуть на правильный путь. Значит, законы природы и истории будут на твоей стороне.

- Я тоже хочу сказать тебе ... – Рон откашлялся, словно Демосфен перед речью всей своей жизни, и Гермиона и Невилл тут же, как по команде, повернулись к нему. После чего Рон замолчал, уперев стеклянный взор в пространство. Когда стало очевидно, что в течение ближайших веков его молчание не нарушится, и все расслабились, он наконец, выдавил:

- Ну ты сам знаешь, что я хочу сказать, - и вновь хлопнул Гарри по плечу, да так, что Гарри присел. - Удачи тебе!

***

Солнце палило с пасторально-лазурных небес с яростью берсеркера. Едкие струйки пота стекали из-под шлема, смешиваясь с кровью из царапины на лбу, и жгли глаза. Досадно ныла ссадина, полученная от соприкосновения с краем шлема при падении с лошади. В придачу, падая, Гарри ушиб коленку. Как правильно он поступил, послушавшись совета Годрика и не надев шпор – он бы точно зацепился ими за стремена, и несомненно, был бы раздавлен собственной лошадью, упавшей после столкновения с конём Вольдеморта, а так он просто совершил головокружительный (и очень зрелищный для наблюдателей на южной башне) кульбит и не слишком мягко приземлился на поросшую травой землю. Его противнику, впрочем, повезло не больше – его могучий вороной жеребец устоял на ногах, но всадник не удержался в седле и вместе с застрявшим в наплечнике копьём Гарри тяжело рухнул позади своего коня

Ошибка Гарри заключалась в том, что он не успел вовремя выпустить копьё из рук – кисть машинально сомкнулась на древке мёртвой хваткой, в результате чего Гарри последовал за падающим противником, а бедная его лошадка, не ожидавшая от хозяина такого непрофессионализма, попала копытом в рытвину, споткнулась и осела на бок.

Самое же печальное заключалось в том, что барон Гриндельвальд, он же Вольдеморт, несмотря на вес своего доспеха, значительно превышающего вес гарриного, оправился от падения гораздо легче, чем можно было ожидать – видимо, все те годы, которые он провёл в средневековье (достаточные, чтобы стать бароном и успеть заделать двоих детей), он совершенствовал свои боевые навыки. По крайней мере, все попытки Гарри подобраться поближе к врагу (зажатый в левой руке кинжал ждал своего часа) терпели неудачу – противник стоял незыблемо и несокрушимо, подобно башне из чёрного гранита. Доспех его сверкал на солнце угрюмым масляным блеском, из-под воронёного забрала шлема издевательски поблёскивали глаза (наверняка барон сменил шлем-ведро на более открытый исключительно с целью вывести Гарри из себя). Огромный меч со свистом падал и поднимался, равномерными взмахами очерчивая вокруг своего владельца пространство, куда Гарри хотел и не мог прорваться. Взмах, удар, уход. Взмах, выпад. Выпад с проворотом. Отбил. Звон стали, блеск меча на солнце. Попробуем с фланга, как советовал Гриффиндор. Опять неудача – грозный меч просвистел совсем рядом с ухом, так что Гарри пришлось сложиться в немыслимую дугу.

Эта была совсем не та стратегия, которую разработали Кедоген и Годрик – по той Гарри полагалось самому держать дистанцию, не подпуская более мощного и опытного противника на расстояние удара, заставляя его гоняться за собой, и тем самым выматывая. С учетом того, что Гарри был легче и шустрее, это бы наверняка сработало. Но недостаток турнирного и боевого опыта сыграл злую шутку с юношей – он разгорячился и перешёл в наступление, а барон легко отдал ему инициативу, сам не предпринимая попыток добраться до Гарри. Казалось, он выжидал, присматривался, изучал манеру юношу, начавшего горячиться из-за цепочки сплошных неудач. Или ждал какого-то знака.

«Я не должен позволить ему раздразнить меня, - как заклинание повторял про себя Гарри, - я должен оставаться спокойным». Но в голову закрадывалось невольное подозрение, что противник настолько превышает его в умении махать мечом, что ему ничего не стоит искрошить Гарри в капусту, буде он того пожелает, и только надежда спровоцировать юношу на магическую атаку останавливает его.

Руки с Эскалибуром повиновались со всё большей неохотой, липкий пот разъедал глаза. За спиной надрывалась несчастным ржанием упавшая кобыла, похоже, сломавшая ногу при падении, от её стонов просто сердце разрывалось. Шаг, наклон, выпад. Скрежет меча по мечу, отскок. Трава вытоптана по широкому кругу, в котором двое напряжённо ловят глазами движения друг друга. Дыхание у Гарри сбивалось, но и Вольдеморт, похоже, устал. Сколько они уже тут топчутся?

На площадке южной башни продолжалось возбуждённое обсуждение.
- Так он долго не выдержит, - озабоченно произнесла Ровена, - барон вынудил его занять атакующую позицию, а сам ушёл в глухую защиту, стоит себе, изображает мельницу, почти не тратя сил.
- Если он собирается использовать кинжал, надо зайти сбоку или сзади, поднырнуть под руку, - бубнил Гриффиндор, - я же ему говорил. Ну, обмани его, мальчик, этого паскудного норманна, этого вурдалачьего сына! Обманный финт Эдгара Савойского, и победа у нас в рукаве…

Снейп молчал с таким угрюмым видом, как будто он поставил на Гарри все свои деньги, и только теперь осознал, какую совершил глупость. Валери, поджав губы, нервно хрустела пальцами. Она первой заподозрила неладное. Гарри вдруг прекратил попытки атаковать противника. Враг тоже не спешил почему-то воспользоваться паузой и перейти в нападение.

- Что с ним такое? – задёргался Рон. Ученики стояли на стене, соединяющей южную башню с восточной, ярусом ниже преподавателей, но видно им было даже лучше. – Чего он застыл, как мороженая рыба? (Действительно, движения Гарри замедлились, как у сомнамбулы, а потом он и вовсе остановился с полуопущенным мечом в руке).
- Давай, Гарри! – взвизгнула Клара. - Врежь ему, средневековому гаду, он уже у всех в печёнках сидит! – в руках она тискала Северину, словно пыталась задушить несчастную белку, алый гриффиндорский шарф реял на шее. За спиной Клары, конечно же, пробившейся в первые ряды, озабоченно пыхтели в унисон Алистер и Гордон Макъюэны, малыш Китто, горестно подняв к небу невидящие глаза, держался за руку Теофилуса, в виде исключения ничего не записывающего (хотя свой свиток и перо он принёс с собой).
- Я ничего не понял, - промолвил Тео недоумённо. – Чего это они оба замерли? Колдовство, что ль какое?
- Точно! Вольдеморт его околдовал, – вынесла горький вердикт Гермиона, не замечая, что вцепилась в рукав Рона, который только скорбно засопел в ответ.
- Как он мог его околдовать, если он теперь сквиб? – не согласился Дин Томас.
- Не знаю, но я видела: Гарри умеет драться. Отчего же сейчас он стоит столбом? - Гермиона со вздохом выпустила рукав Рона.
- Может, Вольдеморт применил гипноз? – робко предположил Невилл. – Гипнотизёрами могут быть и маглы.
- Или, Слизерин околдовал их обоих, - мрачно высказался Рон, перегибаясь через парапет, чтобы лучше разглядеть, что происходит на поле.

…предсмертный крик матери звенел в голове, его перекрывал вопль падающей в озеро Чу. Потом к звукам добавились и картинки: перед Гарри разворачивалась череда кадров из самых трагических событий его жизни: Хагрид с хриплым «Стой!» мчался наперерез Вольдеморту, размахивая розовым зонтиком, юное лицо Седрика всплывало из кровавого сумрака и растворялось вновь. Лица отца и матери, лица убитых друзей вставали перед ним, их губы шевелились безмолвно, твердя одно: ОТОМСТИ ЗА НАС! Гарри ничего не мог поделать с внезапно нахлынувшими воспоминаниями, заставлявшими его кипеть от ярости. Кровь стучала в висках, разрывая жилы, Гарри превратился в одно, пульсирующее гневом, облако ненависти. Облако раздувалось, разбухало, чернело, наливаясь могучей грозовой силой, готовой разразиться молнией.

«Я – ТУЧА. ТУЧА ВОЗМЕЗДИЯ, - неожиданно озарило Гарри. Прощальная сентенция Невилла вдруг обрела в его сознании кровь и плоть. – История страдает. История призывает меня на помощь. Зловещая сила хочет разрушить прошлое, ход событий. Я – туча, я – молния, которая защитит историю от Вольдеморта, от мирового зла. Я призван. Я испепелю его!»

Завыл невесть откуда налетевший ветер, грозя превратиться в ураган. Голубое небо потемнело, стремительно затягиваемое тучами. Все мускулы Гарри напряглись – он чувствовал: это его ветер. Это его напряжение рождает это вихрь, должный смести Вольдеморта с лица планеты. Он – туча и он же – ветер. Пронзительный, отчаянный крик хищной птицы резал уши, мешал сосредоточиться. Туча недовольно, неуклюже повернулась – кто отвлекает её от мировой миссии? Чей силуэт, сокола или ворона, реет там, в той пронзительной выси, где нет уже кислорода, чтобы дышать земной твари?

Синяя молния ударила по назойливой птице. Правильно, нечего орать не вовремя. Тебя же и сородичей твоих, глупая, защищаю. Твой мир, твои леса, в них тебе гнезда вить и птенцов выращивать. Вспыхнули пёстрые перья, замолк хриплый звенящий крик.

Расправившись с птицей, туча успокоилась, опустила взгляд вниз, на землю. Пора заняться делом. Ну, где этот злодей, где это пятно на лице планеты? Сейчас мы с ним разберёмся!

- Что происходит? Что он делает? – шептала Валери на площадке башни. - Почему он опустил меч? Он вот-вот достанет палочку... Ну остановите же его! – отчаянный взгляд её метался от бледного, с закрытыми глазами, лица Снейпа к застывшей посреди поля фигурке и обратно. Наконец, мастер зелий открыл глаза, измученным движением вытер со лба пот и устало выдохнул:
- Он не слышит меня. Наваждение создало такую стену, что мне не пробить её…
- Что же делать? – спросила Валери, голос сорвался и предательски зазвенел. Годрик успокаивающе положил руку ей на плечо. Угрюмо глядя на руку Годрика, зельевар прошипел в сторону:
- Понятия не имею. Я говорил, что выпускать Поттера на поле – идиотская идея...
- А может, пусть он шарахнет его заклинанием? – неожиданно выступил Грифиндор. – Может, вся эта штука с потерянной магической силой – просто тарабарщина для запутывания наших мозгов?
- Нет, – сухо возразила Ровена. – Я слышала о таком. Но не все ещё потеряно, господа. Поединок ещё не проигран, – и повернувшись к Снейпу, предложила - холодновато и по-деловому:
- Объединим усилия?

А иссиня-чёрная туча между тем собралась, набычилась. Замерла вселенная, не ведающая. какая магическая мощь обрушится на неё сейчас, сотрёт её в порошок, повернёт вспять и вкривь потоки энергии и судеб. Загалдели норманнские воины, недоумевая: их повелитель вдруг замер, придержав поднятый меч над самой головой юноши, почему-то запустившего пальцы в рукав кольчуги.

«Ну, давай же, - шептал Гарри нежный вкрадчивый голос, - сейчас или никогда. Убей его. Смерть за смерть – древний закон. Вольдеморт – не человек, он чудовище, изрыгание, просчёт, ошибка природы, исторгнувшей из себя это исчадие зла, всего, чуждого человечеству. Убей его! И слава покроет твоё чело лавровым венком. Тебе принадлежит право судить и карать. Твоя собственная судьба решается в этот час. И судьба твоих близких. А может, судьбы всех людей, живущих сегодня, зависят от тебя, и также тех, которые будут жить много позже. Ты – тот, кто определяет и решает, тот, кому повинуются течения жизней, тот, кто властвует и правит…»

Голос допустил ошибку.

Гарри очнулся, поднял к небу ослепшие глаза. Синий, синий, со стальной примесью цвет. Цвет платья Гермионы… Жалобный посвист сокола, вновь тиранящий слух, вдруг обратился в хриплый голос Снейпа, неистово орущий в его сознании. До Гарри дошло, что и раньше сокол кричал то же самое: «Щит, Поттер! Поставь ментальный щит, идиот!»

Ну да, щит… Гарри закрыл свой разум, и наваждение исчезло.

Вольдеморт, стоявший с поднятым мечом, сообразил, что ловушка не сработала, всего несколькими секундами позже, но этих секунд Гарри хватило – перекинув меч в левую руку, он выхватил кинжал и ласточкой нырнул вперёд, стремясь вонзить кельтский клинок в ногу врага, в незащищенный участок над воронёным поножем. Свист стали над головой подсказал ему, что даже если он успеет, живым ему не быть.

Меч барона завершил свой страшный удар, идя по широкой дуге – что и спасло Гарри, успевшего в последний момент подставить Эскалибур – с болью в душе, поскольку в этой невыгодной позиции, меч, как бы он ни был хорош, был должен, просто обязан был сломаться.

Раздался душераздирающий звон схлестнувшегося железа – тускло-чёрная полоса тяжелого вольдемортова меча накрыла собой, ломая и круша, сверкающую молнию Эскалибура, и закричала, и застонала умирающая сталь.

Обрушившийся удар был настолько силён, что чуть не вывихнул Гарри плечо, принявшее всю его тяжесть. Совсем чуть-чуть не дотянувшись кинжалом до вражеской плоти, он плюхнулся на задницу и покатился по земле в обнимку с собственным мечом, а бесценный кинжал, вывихнул ему запястье, серебряной рыбкой блеснул на солнце и отлетел на несколько футов в сторону.

Несколько мгновений Вольдеморт тупо взирал на короткий зазубренный обломок в своей руке, не понимая, как это произошло – и его можно понять – по всем законам природы сломаться должен был меч Гарри. Но волшебный меч сделал невозможное – спас хозяина от смерти, уцелел сам и был готов продолжать бой. С невнятным рыком чёрный рыцарь кинулся на поднимающегося Гарри, неизвестным ему приёмом зацепил Эскалибур за гарду, рванул, выкручивая второе запястье…

Обезоруженный юноша проводил взглядом верный меч, придавленный латным башмаком барона, перевёл глаза на искажённое злорадством лицо…

Что же это – всё? Конец?

Врёшь, не конец!
Кинжал призывно блестит в пожухлой траве.

- Ассио кинжал! – выпалил Гарри, не думая, что делает, и протянул дрожащие пальцы с зажатой в них палочкой в сторону потери.

С холодным торжеством в глазах барон шагнул наперерез выпущенному заклинанию, и вспышка невообразимого синего пламени отметила тот момент, когда их траектории пересеклись. Ослеплённый Гарри схватил освобождённый Эскалибур – или Эскалибур прыгнул ему в руку, избавившись от позорно прижавшей его ноги врага – и сквозь сумрак, вдруг накрывший окружающее смотрел, как радостно поднялась в победном жесте латная перчатка барона с зажатым в ней обломком, как плывёт, дрожа, вокруг вороного доспеха мерцающий ореол. Синяя дымка окутывала фигуру барона, как электрическое поле – провод высокого напряжения, заставляя силуэт колебаться и смазываться, одновременно в ушах начало тихонько звенеть и потрескивать, а волосы зашевелились на голове, будто сам Гарри превратился в антенну, улавливающую электромагнитные волны. Только, энергия эта, видимо, оказалась магической, и текла в одном направлении, а именно – от Гарри к Вольдеморту.

Колющая боль в шраме яснее слов сказала Гарри: Вольдеморт вновь обрёл свою тёмную силу. И виноват в этом никто иной, как Гарри. Ведь знал же – нельзя, нельзя пользоваться палочкой, и как дурак, попался. Теперь, когда выпущенное им заклинание – кто бы мог подумать, невинное «Ассио»! - разрушило созданную джинном хрупкую защитную плотину, и магическая энергия хлынула долго сдерживаемым потоком, он понял, что Джим вовсе не лишил Тёмного Лорда магии, а всего лишь перекрыл, заковал её. А он, Гарри, благодаря связи, возникшей в прошлом между ним и Вольдемортом, и ошибке, совершённой только что, послужил катализатором, нарушившим неверное равновесие. А также расплачивался за свой глупый поступок, отдавая Вольдеморту и свою силу, всю – и ту, с которой родился, и ту, что помогло собрать из окружающей природы наваждение.

Это было мучительно и противно.

Но сильнее всего его терзали вина и стыд за то, что он не справился и подвёл всех.

Палочка раскалилась и выпала из руки, но энергия продолжала покидать тело юноши, обессиливая, обезволивая его, и выжимая как губку. «Я стану сквибом, - успел подумать Гарри. - Если, конечно, останусь жив».

Если бы он видел себя со стороны, он бы ужаснулся ещё более – загадочная субстанция зловеще синеватого цвета окружала обоих – и театрально вскинувшего руки Гриндельвальда и скорчившегося, упавшего на колени Гарри, она жила и переливалась, в ней блуждали похожие на кладбищенские огоньки искры и светящиеся потоки. Плотность субстанции стремительно менялась, перетекая к всасывающему её барону и покидая Гарри, который начал заваливаться на бок.

- Как и ожидалось, Поттер всё провалил, – сказал Снейп. – Настало время попытаться спасти его шкуру, если это ещё возможно.

Бледная как мел Валери с закушенной до крови губой шагнула к нему.

- Профессор, я по-прежнему не думаю, что ваша помощь мне так уж необходима, - начал Снейп, но Валери молча протянула ему руку, и он заткнулся. Сухая ладонь мастера зелий стиснула холодные пальцы женщины, и оба с лёгким хлопком дезаппарировали.




Содержание